Фильм с горькой начинкой не может всеми восприниматься положительно. Камнепад по его адресу гарантирован. В одном из интервью Андрей Смирнов сказал, что в России профессия режиссёра стала опасной профессией. Нашлись СМИ, которые в критичности подхода авторов фильма к событиям истории страны, охарактеризовали фильм как русофобский, увидели очернение истории.
ВЕХИ ВРЕМЕНИ — ЗА НАС С ВАМИ
Редкий случай, когда ты смотришь фильм и, кажется, что ты слышишь самого себя:
Я вам расскажу о времени и о себе…
Но это не мой рассказ. Это фильм замечательного режиссёра Андрея Смирнова «За нас с вами». Название фильма у меня никак не ассоциировалось с тостом, я ожидал какого-то гуманистического призыва.
Я не вправе претендовать на профессионализм оценок. Но я посмотрел фильм, во мне живёт реакция на увиденное, оживившая личные восприятия и оценки канувших в Лету (слава Богу!) лет. Я почувствовал необходимость сказать об этом.
Андрей Смирнов
Это не сериальный детектив, не мелодрама. Это несколько страниц саги о важном перевальном моменте в жизни людей. Жизнь текла изо дня в день. Серо, буднично, обычно. Наступает момент перелома. Он не может быть осознан в рамках 24х7. «Большое видится на расстоянье…»
Посмотрел фильм, в душе отклик на происходящее, соучастие в судьбах и поступках героев фильма — похожих на свой круг и совершенно выпадающих. Но обстановка соучастия, отзвук большого мастерства сценариста и режиссёра Андрея Смирнова. Поклон ему, подарившему нам плод своих больших трудов.
Я особо ценю эмоциональное восприятие произведения искусства, когда оно порождает внутренний отклик: особое настроение, воспоминания, порождает новые мысли. Хочется объединиться с увиденным и сделать несколько шагов вместе. Лучом высветляется что-то из прошлого, становится мечтательно желанным что-то из неосуществившегося. В общем, тебе предоставляется возможность повспоминать, сопереживать или помечтать…
Обычная жизнь московской коммуналки, обобщённо похожая на многие и многие квартиры тех лет. С трениями, нависающими скандалами и обвинениями, и вместе с тем, с взаимопомощью и поддержкой. От проклятий до угощения пирожками или солёным помидором с сервированного блюда с праздничным гусём. Всё очень просто в коммунальном быте: занятые конфорки плиты на кухне, нервное ожидание у двери туалета
Кому-то в нынешнем поколении может показаться такой натурализм избыточным, но он совсем не противоречит бытовизму того времени, скромной реальности. Вспомнились индивидуальные лампочки в коридоре, на кухне и даже в туалете одной из семей нашей небольшой коммунальной квартиры. Беззвучно стонущая обыденность.
Великолепная деталь скученности быта в предложении переночевать на свободном сундуке. Парадный семейный обед с разными стульями вокруг стола — «с бору да с сосенки». А мне виделся мой сундук, на котором я спал, а в другое время — стол как более просторное лежбище. Очень просто, совсем не как ущемление прав, этакая естественность советского быта, о котором некоторым сейчас хочется говорить с придыханием…
Коммунальная квартира
Размеренная серая жизнь коммунальной квартиры прерывается тремя неординарными событиями: арестом в новогоднюю ночь учёного-философа, арестом еврея-врача и смертью Сталина. Этакие лакмусовые бумажки, выявляющие особые свойства людей, живущих бок о бок десятилетиями.
Может быть, трудно счесть бытовым реализмом двукратный приход эмгэбэшников с арестами в одну квартиру за «секундный» период жизни, но это символ последних сталинских дней. Дело врачей для многих (у меня родители были кандидатами медицинских наук) в сочетании с ярко выраженной волной антисемитизма создавало каждодневную угрозу. Обстановка оживила приглушённые временем воспоминания о безродных космополитах и прислужников Джойнт. В том антисемитском загуле властей мои родители остались без работы в научных институтах, а старший брат был изгнан из Физико-технического факультета МГУ, ставшего вскоре самостоятельным институтом.
До некоторой степени таким же символическим является отклик на смерть «товарища Сталина»: от потери жизненной опоры до постороннего шума, накладывающегося на 38,6 температуры у сына одной из главных героинь фильма.
Скромно кричащая бытовая правда времени. Каждому дана возможность из большой картины того быта выделить свою часть, которая соответствует личным воспоминаниям, рассказам старших поколений или вычитанных, например, у Сорокина. Коммунальная квартира, перегруженность, бытовая зачуханность. Я вижу быт нашей семьи в коммунальной квартире. Но вспомнилась и дача Пастернака в Переделкине с настольной лампой с синим стеклянным абажуром, прорезиненным плащом на гвоздике перед кабинетом большого писателя — точно такие, как у нас в послевоенной жизни.
Особым символом жизни выступают очереди. За продуктами, чтобы узнать что-то об арестованном родственнике, с передачей в окошечко тюрьмы. Как апофеоз — принесшая множество смертей очередь в Колонный зал для прощания со Сталиным. Над некоторыми героями фильма постоянно висит ещё символическая очередь — угроза ареста. Врач-еврей, когда за ним приходят, как бы с облегчением говорит, что дошла до него очередь, несправедливость свершилась.
При всей конкретной привязке сюжета к событиям советской истории многое при просмотре ассоциативно привязывается к событиям сегодняшних дней, грозному давлению на любые формы неодобрения действий российских властей.
Фильм с горькой начинкой не может всеми восприниматься положительно. Камнепад по его адресу гарантирован. В одном из интервью Андрей Смирнов сказал, что в России профессия режиссёра стала опасной профессией. Нашлись СМИ, которые в критичности подхода авторов фильма к событиям истории страны, охарактеризовали фильм как русофобский, увидели очернение истории. «Царьград» со всеми своими извивами здесь впереди. Все зловонные пакости в одном букете с многочисленными шипами всегда там готовы как откровение. Не только фильм, попутно клеймят режиссёра и артистов. «Сам Андрей Смирнов в настоящее время занимает ярко выраженную антирусскую позицию, призывая «вернуть Крым Украине» и в целом сдаться на милость «цивилизованного» Запада. Ведущие роли в фильме «За нас с вами» также исполняют артисты, проявившие себя как русофобы».
По тем или иным причинам фильм не вышел в прокат, не был показан на широком экране. Он демонстрируется на стриминговой платформе. Кстати, на съёмку фильма не было выделено государственного финансирования.
Вероятно без особого труда можно было избежать некоторых добавленных деталей быта того времени. Не было тогда свободной продажи и суточных очередей за мукой. Но был момент, когда мука поступала в продажу только по праздникам — в мае и в ноябре — с такой записью и номерками химическим карандашом на ладонях. Лучше от этого жизнь не была. В любой период СССР очередей за продуктами и в ожидании у пустых прилавков было так много, что домысливать дополнительные варианты не было нужды. Не чувствовать «достижений» социализма было невозможно.
Мне показалось несколько выпадающей лирическая линия страдающей главной героини (артистка Юлия Снигирь) и поражённого её красотой лейтенанта МГБ, завершающаяся откровенной любовной сценой в финале фильма. Здесь, я бы отметил, не противоречие между насилием времени и любовью, а несоответствие уровня восприятия жизни молодым офицером МГБ и его избранницы. Конечно, ничто не чуждо людям в любых условиях, но я это не воспринял в тесно переплетённых нитях жизни героев фильма А. Смирнова.
Хотелось бы пожелать успешной жизни этой Картине. Дорогой Андрей Сергеевич, — «За Вас с нами!»
